Будет скафандр – будут и путешествия - Страница 75

Я смутился. Кто же откажется учиться в МТИ? Но денег на это нужно…

Зазвонил телефон.

– Говорит Рейсфелд. Привет, Оппи. В прошлый раз на вечере встречи ты вырвал у меня обещание предупреждать тебя каждый раз, когда у Брука начнется тик. Держись за кресло, – я насчитал двадцать один раз в минуту. Да, рекорд… Спокойно, спокойно, никого из твоих я и на порог не пущу, пока не получу от тебя свой кусок мяса. А если ты заведешь свою пластинку об «академических свободах и праве на информацию», я повешу трубку и позвоню в университет Беркли… Да нет, ничего особенного – всего лишь стипендию на четыре года, плюс всю стоимость обучения и содержания… Да не ори ты, ради бога, что у тебя, фондов нет? Ну так подчисть бухгалтерские книги… Нет, никаких намеков. Покупай кота в мешке, а то твоих ребят вообще не пущу… Что-что? Ну, точно, я тоже растратчик, а ты разве не знал? Погоди-ка, – профессор обернулся ко мне. – Ты посылал заявление?

– Да, сэр, но…

– Подними дело в приемной комиссии. Клиффорд К. Рассел. Пошли ему вызов на домашний адрес… Что? Да, готовь группу… Одно скажу – такого в истории не было, с тех пор как Ньютона стукнуло яблоком по голове. Это точно, я шантажист, а ты кабинетная крыса. Когда наукой-то займешься? Привет Белле. Пока.

Он повесил трубку.

– Вопрос решен. Слушай, Кип, я одного не пойму – зачем этим черволицым тварям понадобился именно я.

Я не знал, как объяснить ему. Только вчера он сам говорил мне, что занимался сопоставлением и анализом различных, несвязанных между собой сведений – о неопознанных летающих объектах, об оппозиции развитию космонавтики, о многих необъяснимых происшествиях. Такой человек, как он, своего всегда добьется и заставит себя слушать. Если у него и был недостаток, так это скромность, которую совсем не унаследовала Крошка.

Скажи я ему, что его интеллектуальное любопытство заставило понервничать тех космических пиратов, он только посмеялся бы. Поэтому я ответил:

– Они так и не сказали нам, сэр. Но я думаю, они считали вас достаточно важным человеком.

Мистер ван Дювендюк поднялся со стула.

– Ну что же, Рассел, вопрос о вашем образовании решен. Если я вам понадоблюсь, позвоните мне.

После его ухода я пытался поблагодарить профессора.

– Я рассчитывал заработать денег на учебу, сэр, прежде чем снова начнутся занятия.

– Это за оставшиеся-то две с половиной недели? Брось, Кип.

– Я имею в виду весь оставшийся год…

– Зачем же тебе год пропускать?

– Но я ведь все равно опоздал… – И вдруг я обратил внимание на зелень в саду, видную из окна. – Профессор… какое сегодня число?

– То есть как, какое? День труда, естественно. («…вернуть в пространство-время, из которого они пришли»).

Профессор выплеснул мне в лицо стакан воды.

– Ну как, пришел в себя?

– Пожалуй, да… Но мы же путешествовали несколько недель!

– Ты слишком много пережил, Кип, чтобы волноваться из-за такой ерунды. Можешь обсудить вопрос с близнецами, – он кивнул в сторону Гиоми и Брука, – но все равно ничего не поймешь. Я, во всяком случае, пока не понял.

Когда я уезжал, миссис Рейсфелд расцеловала меня на прощание, Крошка разревелась, а мадам Помпадур попрощалась с Оскаром, лежащим на заднем сиденье – в аэропорт профессор Рейсфелд решил отвезти меня сам.

По дороге он заметил:

– Крошка очень хорошо к тебе относится.

– Гм, надеюсь, что да.

– А ты к ней? Или я нескромен?

– Хорошо ли я к ней отношусь! Еще бы! Она спасла меня от смерти раз пять, не меньше.

– Ты и сам заслужил не одну медаль за спасение гибнущих.

Я поразмыслил над этим.

– Сдается мне, я напортачил во всем, за что брался. Но меня все время выручали, да и везло просто.

Я даже задрожал при одном воспоминании о том, как только чудом не попал в суп.

– «Везение» – сомнительное слово, – ответил профессор. – Ты считаешь невероятным везением, что оказался на поле в скафандре, когда моя дочь звала на помощь. Но это не везение.

– А что же тогда?

– Почему ты принимал ее волну? Потому, что был в скафандре. Почему ты был в скафандре? Потому, что всеми силами стремился в космос. И когда ее корабль послал сигналы, ты ответил. Если это везение, то спортсмену везет каждый раз, когда он попадает ракеткой по мячу. Везение всегда лишь результат тщательной подготовки, Кип. А невезение – следствие разболтанности и лени. Ты сумел убедить Суд, который древнее рода человеческого, что ты и твое племя заслуживаете спасения. Случайно ли это?

– По правде говоря, я психанул и чуть было все не испортил. Просто очень уж мне надоело, что мной все время помыкают.

– Лучшие страницы истории написаны теми людьми, которым надоело, что ими помыкают. – Он нахмурился. – Я рад, что тебе нравится Крошка. У нее интеллект двадцатилетнего человека, а темперамент шестилетнего ребенка; как правило, она антагонизирует людей. Поэтому я рад, что она нашла себе друга, превосходящего ее умом.

У меня даже челюсть отвисла.

– Но, профессор. Крошка ведь намного умнее меня. Она то и дело оставляла меня за флагом.

Он глянул на меня.

– Она оставляет меня за флагом уже многие годы, а я отнюдь не глуп. Тебе не следует недооценивать себя, Кип.

– Но это правда!

– Ты так считаешь? Есть один человек – величайший ум нашего времени в области математической психологии. Человек, всю жизнь делавший только то, что считал нужным, вплоть до того, что сумел уйти в отставку – а это крайне трудно сделать, когда на тебя большой спрос. Так вот, этот человек женился на самой блестящей своей студентке. Сомневаюсь, чтобы их сын был глупее моей дочки.